Рабочий день кардиохирурга — интервью с Лео Бокерией

Бокерия Лео Антонович – кардиохирург, основоположник хирургической аритмологии. родился 22 декабря 1939 года в городе Очамчира Абхазской АССР. Кстати, недавно центр профориентации ПрофГид разработал точный тест на профориентацию, который сам расскажет, какие профессии вам подходят, даст заключение о вашем типе личности и интеллекте.

Выпускник 1-го Московского медицинского института им. Сеченова. Директор НЦССХ с 1994 года, член Общественной палаты РФ и Президиума РАМН. В 2003 году признан лучшим кардиохирургом мира. Супруга и обе дочери – врачи.

О рабочем дне

«Вчера у меня, например, было шесть операций. Вошел в операционную в начале девятого, а в свой кабинет попал лишь в полседьмого. Оперируем мы пять дней в неделю.

Менее занятым я себя чувствую только в командировках. В других городах я посещаю картинные галереи, музеи. Очень много хожу пешком – час-полтора. Последние годы не очень стремлюсь к приемам и светским ужинам. Хожу лишь на обязательные вечера».

О том, до скольки лет можно оперировать

«Интересно, что год назад мне такой вопрос никто не задавал. Наверное, это так юбилей подкрадывается. Родные и близкие тоже напоминают о предстоящем событии. И я стал себя ловить на мысли: "Черт возьми, мне действительно безумно много лет!" Совершенно очевидно, что кардиохирург с моим стажем очень многое умеет и знает. Но состояние его здоровья является залогом успешной работы. Он должен выдерживать длительные нагрузки (ведь операции, как правило, многочасовые), обладать хорошей памятью, позволяющей запоминать всевозможную информацию, и отличным зрением. Если врач не пьет, не курит, не употребляет в больших количествах кофе, то он может проводить операции хоть до глубокой старости. В институте и в стране есть врачи намного старше меня, но тем не менее блестяще оперирующие».

О нехватке кадров

«Хочу подчеркнуть, что в этом вопросе на первый план выходит огромная проблема – стране не хватает кардиохирургов».

«Еще мне даже по штатному расписанию не хватает среднего персонала. Нужно, например, чтобы на каждых двух новорожденных в реанимации было три медсестры. А у нас на шесть младенцев лишь две сестры».

О хирургическом образовании

«Вот в США самая лучшая школа по подготовке кардиохирургов.

Американский кардиохирург только в 37 лет получает право на самостоятельную практику. Получается, что обучается он своей профессии в среднем 16 лет.

А у нас нет достойной системы подготовки. Даст хирург Иван Иванович разрешение своему выпускнику Васе оперировать в 25 лет, и он будет оперировать. И никого не будет волновать, что этот молодой врач не защитил ни кандидатской, ни докторской. Ведь научные диссертации нужны не для лишнего подтверждения своего статуса. Во всем мире кардиохирургия строится на профессуре – обновление знаний идет невероятно быстро. Если врач не будет успевать за этим процессом, то устранять дефект межжелудочковой перегородки он будет так, как это делали пятьдесят лет назад. У нас существуют ординатура и аспирантура. Но ординатура – это лишь первое знакомство со специальностью. Главная задача человека, обучающегося в аспирантуре, - защита диссертации. У нас нет понятия резидентуры – непрерывного образования, когда врач по нескольку лет обучается общей хирургии, торакальной и кардиохирургии».

О вылеченных детях и «отказниках»

Лига здоровья нации уже десять лет проводит благотворительную программу "Прикоснись к сердцу ребенка". В ходе её удалось доказать, что врожденный порок сердца излечим, хотя раньше случалось, от таких детей отказывались родители.

«Да у нас буквально позавчера был такой случай! Пришли родители и принесли двухдневного ребенка со словами: "Вы его положите, но не оперируйте. Мы уже написали бумагу, что от него отказываемся". Трагедия, конечно. Но в начале 90-х "отказников" было очень много. Инициируя акцию, мы попытались обратить внимание родных детишек на то, что, будучи своевременно прооперированными, такие дети будут жить столько же, сколько их сверстники».

О вине

«Я лично с юности приучен к белому вину. У нас оно считается застольным, потому что легкое и быстро выводится из организма. В своей жизни был я и шампанистом, и коньякистом. В красном вине действительно есть вещества, полезные для организма, оно оказывает благотворное влияние на обмен веществ. Поэтому, если вы хотите, чтобы вино побыстрей ушло из организма, - пейте белое. А если вы причисляете себя к гурманам, то лучше употребляйте красное».

О семье

«Я ничего не умею готовить, кроме чая. Ну, может, еще яичницу осилю. В вопросах кухни я наивный дилетант. Мама меня баловала, жена балует, поэтому на готовку я время не трачу... Даже сейчас жена, уезжая на три дня в командировку, наготовила мне кучу еды с записочками: "Это надо съесть во вторник, а это - в среду"».

О своей диете

«Я всегда говорю – кушайте то, что вам не нравится, а раз в неделю делайте себе послабление, ешьте то, что любите. Для сердца, безусловно, полезны продукты, содержащие витамины. Это и фрукты, и овощи – свежие, конечно».

О спорте

«Я не сторонник больших нагрузок. Спортивные игры - пожалуйста. Футбол, баскетбол, волейбол, хоккей – по возрастным возможностям. Я признаю и статическую гимнастику. Что это такое? Попробуйте простоять несколько минут с поднятой рукой или на одной ноге. Нагрузки значительные, и результат - как при беге. Я даже, бывает, во время операций, которые длятся часами, эти приемы использую».

О взятках в медицине

«Благодарить медика можно, но, так сказать, на добровольной основе. Подобное есть во всех странах, но вымогать... Ни в коем случае! Я уволил молодую женщину, которая, между прочим, из родной мне Абхазии, я ее сам принимал на работу. Второй случай – доктор из реанимации».

О собственной репутации жесткого руководителя

«Я не жесткий. В центре работает достаточно людей, к которым у меня есть претензии. А я их не увольняю. Мне жаль. Мы вместе росли, работали, и для каждого увольнение – не только личная трагедия, но и семейная. А семья – это святое. Я по 14 часов в сутки на работе, могу в любое время дернуть любого человека и очень разозлиться, если в течение пяти минут на мой вопрос не ответят внятно. Но быстро остываю. Я каждого человека в центре сам принимал на работу, сам выслушивал. Даже в справочную службу».

О сплетнях

«А против сплетен я изобрел гениальный прием. Если мне кто-то про кого-то на ушко шепнет, озвучиваю эти слова на собрании, во всеуслышание! Здорово помогает. Второго раза не требуется».

О стремлении лечиться за рубежом

«А у нас все пошло неестественным путем. Человек с тяжелым заболеванием летит из Сибири в Европу, когда совсем недалеко от него есть кардиохирургический центр, в котором ему способны помочь даже на более высоком уровне! Сколько людей осталось на операционных столах зарубежных коллег, сколько нам приходится делать повторных операций «возвращенцам», в том числе из США – мы уже со счета сбились! Большинство наших пациентов искренне удивляются, узнав, что мы давно уже владеем всеми известными видами высокотехнологичной помощи».

«В России даже сейчас мало кто знает и о ней, и о других возможностях современной кардиохирургии. О методах лечения инфаркта миокарда, которые позволяют не только выжить, но и избежать осложнений. И о том, что детей с врожденными пороками сердца обязательно нужно оперировать, и лучше на первом году жизни, и что нет пороков, не поддающихся исправлению».

О перспективах российской медицины

«Российская медицина, так же, как и американская, должна быть саморазвивающейся. Это главное условие. А она будет саморазвивающейся только тогда, когда все мы будем застрахованы. И тогда в этом секторе, конкретном лечебном секторе, будут большие объемы финансов, которые позволят делать все, что нужно».

О любви к пациентам

«В медицине добродетель, доброта врачебная не может существовать без высочайшего профессионализма. Духовность и мастерство должны сочетаться».

О фатализме

«Младенца с врожденным пороком, конечно, по человеческим меркам ни с чем нельзя больше сравнить... Я вот из своего окна смотрел, как идут к нам пять человек. У нас по территории клиники до забора метров, наверное, 300–350, и вот идут сразу пять человек, впереди женщина и несет что-то в руках. Присмотрелся, когда они ближе подошли, и увидел, что она несет пакетик – ребенка несет на руках. И вот еще четыре человека сопровождают ее. Для этой семьи, похоже, ничего дороже этого кулечка сейчас нет. Мать несет дар Божий, который они получили, и этот младенчик болен, а мне надлежит его спасти. Какая же на нас всех тут лежит ответственность-то!

И здесь очень важно обсудить, мне кажется, одну вещь, которая в разных религиях, к сожалению, трактуется почти одним и тем же понятием – Бог дал, Бог взял. И я был, к сожалению, однажды вынужден всерьез этому возразить, когда у священнослужителя родился в семье внук с пороком сердца. Семья обратилась к нам, мы готовы были помочь, потом они узнали, что операцию нужно делать в два или, может быть, даже в три этапа. И взрослые отказались от операции, а ребенок умер.

Я считаю, что это недопустимо. Потому что никто не вправе вот такую ответственность принимать за чужую жизнь. Каждому из нас она дана, как, скажем, наша собственность. Особенно это относится к беззащитным детям, к новорожденным, маленьким, которые вообще никакого понятия не имеют о своем праве на жизнь».

О том, почему работает до сих пор

«Всю свою жизнь я накапливал опыт именно для того, чтобы иметь возможность заниматься тем, чем я занимаюсь сейчас. К счастью, для этого у меня есть и силы, и возможности. А все остальные стороны моей жизни я рассматриваю лишь как дополнение к главному – работе кардиохирурга».

О талисмане

«Был у меня период в жизни, когда я начинал осваивать проблемы аритмии. Возникали трудные ситуации, иногда хотелось убежать от операционного стола. Выручал меня голос дочки. Она в свои два с половиной года знала всего Чуковского наизусть. Говорила она тогда еще плохо. Но ее старательный голос я слышал во время тяжелых операций. К этому голосу я сознательно обращался. Он выручал и меня, и больного. Обычно операция кончалась успешно».